Нина перестала считать дни с того вечера, когда серая лента дороги проглотила голос, смех и шаги ее мужа. В первое время она вставала по будильнику, принимала душ, завязывала волосы и распахивала окно, как делала всегда — будто точные действия могли повлиять на время, затормозить воздух, вернуть его. Потом будильник перестал звучать. Потом перестала открываться форточка. Потом затянулась пыль на фотоаппарате. Она сидела на краю дивана, держала камеру двумя руками, как кувшин с водой, и слушала пустоту...

В тот день воздух в квартире был густым и желтоватым, как застоявшийся липовый мед. Он пах пылью, нагретой полуденным солнцем, и еще чем-то неуловимым – предчувствием грозы, которая с утра висела над Москвой тяжелым, ватным брюхом, но так и не решалась пролиться. Я, Ольга, валялась на диване с ноутбуком на коленях, изображая бурную деятельность для удаленного начальника. На самом деле я просто гоняла курсор по экрану, убаюканная этой медовой тишиной и вязкой летней духотой. Слава должен был быть на объекте...