Дворники моего старенького «Ниссана» отчаянно сражались с налипающим снегом, но метель побеждала с пугающей легкостью. Тяжелые, мокрые хлопья залепляли лобовое стекло, превращая мир в одну сплошную, враждебную белую стену. Я вцепилась в руль так, что костяшки пальцев побелели и заныли от напряжения, но унять внутреннюю дрожь не могла. Меня колотило не столько от холода — печка в машине пока еще работала исправно, нагнетая теплый воздух в промерзший салон, — сколько от той ледяной, звенящей пустоты, что поселилась в груди час назад...