Первый жаркий июльский день катился к закату, когда пыльная серебристая «Лада» свернула с асфальта на просёлочную дорогу. Колёса вильнули по колее, и в салоне запахло полынью, сухой землёй и скошенной травой. Из колонок тихо играла старая песня, которую Лиза не слушала — она щурилась на солнце, пытаясь разглядеть указатель с облупившейся надписью: «Заречье». — Мы точно не заблудились? — спросила Катя, не отрывая взгляда от окна. Её глаза сияли — огромные, серо-зелёные, в них отражались верхушки сосен и всполохи облаков...

— Марго опять звонит, — мама всхлипывала в трубку так, что её голос дрожал, как осиновый лист на ветру. — Слёзы льёт, Петька, говорит, её до ручки довел. Орет на неё день и ночь, денег требует, а дети, бедные, босые, голодные... Да как же тут спать, у меня всю ночь комок в горле стоял! Словно ножом по сердцу! — и она громко шмыгнула носом, будто доказывая мне свою боль физическим звуком. Я слышала, как где-то рядом с ней звенит чайная ложка о чашку — она уже, наверное, третий или четвёртый раз пьёт пустой чай, без сахара, без всего, как будто пытается залить тревогу кипятком...