Когда в сорок два возвращаешься к маме, кажется, что на лбу загорается бегущая строка: «Не справилась. Провалила взрослую жизнь. Откат в начало игры». Я стояла в коридоре маминой двухкомнатной хрущёвки, с чемоданом в одной руке и пакетом с цветком в другой, и чувствовала себя примерно так. — Ну что ты как гость, Оль, проходи уже, — мама дёрнула меня за рукав. — Сапоги снимай, грязи наносишь. Интонация у неё была обычная, будничная. Никакого «бедная моя девочка» и никакого «я же говорила». За это я была ей благодарна особенно — слова жалости добивают сильнее, чем любое «я же предупреждала»...

Я долго думала, чем живут жёны дальнобойщиков, кроме вечного «алло, ты где?» и привычки спать на половине кровати, которая всегда холоднее. Наверное, именно поэтому мы научились радоваться мелочам. Голосу в трубке. Смешному фото из кабины — где у него кружка с надписью «Царь дороги» и лицо такое, будто он сейчас не фуру ведёт, а страну спасает. Сообщению «доехал». Эти три слова у меня всегда звучали как «я опять вернулся живым» — даже если это просто соседний регион, а не край света. С Сергеем мы женаты семнадцать лет...