Когда в сорок два возвращаешься к маме, кажется, что на лбу загорается бегущая строка: «Не справилась. Провалила взрослую жизнь. Откат в начало игры». Я стояла в коридоре маминой двухкомнатной хрущёвки, с чемоданом в одной руке и пакетом с цветком в другой, и чувствовала себя примерно так. — Ну что ты как гость, Оль, проходи уже, — мама дёрнула меня за рукав. — Сапоги снимай, грязи наносишь. Интонация у неё была обычная, будничная. Никакого «бедная моя девочка» и никакого «я же говорила». За это я была ей благодарна особенно — слова жалости добивают сильнее, чем любое «я же предупреждала»...