Дождь забарабанил по крыше внезапно, как будто кто-то наверху опрокинул огромное сито. Не ливень, а та мелкая, назойливая морось, что за полчаса промочит до костей. — Ну вот, идеально, — пробормотала Надя, отрываясь от телефона. Она смотрела в боковое окно, где мир растворился в серой водяной мути. — «Романтичная поездка по глухим дорогам», ты сказал. Я уже представляла солнечные просёлки, поля… а не это болото. — Я не говорил «романтичную», — поправил Толя, стараясь, чтобы в голосе не сорвалось знакомое раздражение...

Дождь хлестал со всех сторон. Как будто кто-то сверху решил смыть с земли всё живое. Я стоял по щиколотку в грязи и повторял себе одно и то же: знал же, что именно здесь будет клад бабки. Знал, что вернусь, что не отступлю. И всё равно внутри щемило, это место было нехорошее. Деревня эта… даже деревней назвать трудно. Брошенное поселение старообрядцев, затерянное посреди тайги. По рассказам, все они тут и погибли — сами себя заживо закапывали в землянках, уходили в голодные затворы, будто спешили к своему Богу от мира, который считали скверным, дьявольским...