Вечер в Люберцах был обыкновенным и сонным. Улицы тихие, фонари редкие, трава у тротуаров выжженная, а самокаты стояли криво, словно усталые кони. Я катил рядом с Катей — лёгкое платье, волосы за спиной, смех в каждом повороте. Казалось, этот смех слишком звонко звучит в городе, который давно разучился радоваться. Мы катили медленно, будто тянули время. У перекрёстка я остановил самокат, присел на скамейку. Катя устроилась рядом, переплела пальцы с моими. — У тебя ладони холодные, — сказала она...

Катя моя ходит на английский.  Вообще, нам не особо рекомендован второй язык - с первым бы разобраться - но мы ходим с друзьями за компанию, и не столько учимся там, сколько играем и бесимся. Но по-английски.  Однажды в лифте мы встретили соседку и имели неосторожность сообщить ей, что идем на инглиш. С тех пор она перешла в общении с нами на английский, и мы с Катей обе, если честно, не втыкаем, что она говорит. Выходя из лифта, я всегда говорю соседке: "Сорри", а Кате: "Пойдем, Кать, летс гоу"...