— Садись, дядя Слава, — Олеся провела его на кухню. — Что случилось? Вячеслав тяжело опустился на стул, провёл рукой по лицу. — Вчера вечером Рая мне документы показала. На покупку дачи. А там... — он замолчал. — Что там? — Там в договоре написано, что дача покупается только на её имя. И машина тоже на неё оформлена. Я спросил почему, а она говорит: "Так надёжнее. У меня кредитная история лучше." Олеся нахмурилась. Картина становилась яснее. — А деньги-то откуда? От продажи твоей комнаты и доли? — Да...

Когда просьба превращается в требование, а помощь — в обязанность, порой рушатся даже самые крепкие узы родства. Стены моей пятиэтажки помнили ещё советские времена — те же облупленные обои в подъезде, тот же скрип половиц на лестнице, та же вечная сырость, въедающаяся в кости. Было уже половина десятого вечера, когда раздался отчаянный звонок в дверь — не обычный, вежливый, а истерический, требовательный. Я, Астамур, отложил газету и переглянулся с женой Мадиной. Она подняла брови — мол, кто это может быть в такое время? Открыв дверь, я увидел свою младшую сестру Ариадну...