В палате было тихо, только мерный шорох капельницы да еле слышное гудение вентиляции нарушали эту тишину. Вера лежала, подложив под голову ортопедическую подушку, и смотрела в окно. Декабрьское солнце тускло светило над больничным двором, будто и оно устало от долгих морозных дней. После операции ей казалось, что мир стал другим, более хрупким, словно любое движение могло нарушить тонкую грань между жизнью и тем неизбежным, о чём врачи говорят осторожно и уклончиво. Дочь Алена приходила каждый вечер ровно в шесть...