День был хлопотный. Кони в осеннюю пору то и дело норовят взбрыкнуть и показать свой характер. Только то, что для лошадки игра, для человека, ведущего её в поводу или едущего верхом – испытание. Потому, переделав обычные конюшенные дела, Забава умаялась не на шутку. Если бы от неё не разило конюшней за версту, так бы и упала на кровать, не ополаскиваясь. Но, с трудом поборов усталость, она всё же отправилась в баню. Вымылась быстро, хоть и было натоплено. В предбаннике завернулась в полотенце и села на скамью, привалившись к стене...

Дождь, начавшийся под утро, к вечеру превратился в настоящий ливень. Он обрушился на город с какой-то древней, стихийной яростью, но для Елены Воронцовой, сидевшей в салоне бесшумно катящегося лимузина, он был лишь абстракцией — узором на тонированном стекле, приглушенным шумом за бронированной дверью. Капли, словно серебряные паучки, сползали по гладкой поверхности, искажая огни ночного города. Город сиял, сверкал, переливалась всеми цветами радуги, но для Лены это было привычным, почти скучным фоном, декорацией к ее жизни, которую она уже давно перестала замечать...