Татьяна Ивановна замерла с полотенцем в руках. Вода ещё тихо капала с волос на линолеум, оставляя неровные тёмные круги. Из комнаты доносился хриплый, надломленный от крика голос зятя. — Это моя квартира, я её купил! А ты здесь никто! — кричал он, захлёбываясь злостью. — Никто, слышишь? Дочь молча смотрела в пол. Это молчание резало по сердцу больнее любых слов. Татьяна машинально сжала в руках полотенце так сильно, что суставы побелели. Десять лет. Десять лет она выплачивала ипотеку за эту «трешку», во всём себе отказывая, в старом пальто ходила, чтобы молодые жили в комфорте...

Алина смотрела на экран телефона, где высвечивалось «Мама», и чувствовала, как начинает дергаться левое веко. Звонок был пятым за последние десять минут. — Да, — ответила она сухо, нажав на кнопку громкой связи. — Ты совесть совсем потеряла?! — тут же ударил по ушам визгливый, срывающийся голос матери. На заднем плане что-то невнятно бубнил отец. — Ты нас в гроб загнать хочешь? Мы тебе кто? Дойные коровы? Алина глубоко вдохнула. Причиной истерики была квитанция за коммуналку, которую она переслала родителям полчаса назад...