Утро в их однокомнатной квартире начиналось одинаково: электрический чайник булькал, как старый самовар на дачном крыльце, кофемолка дробно рыдала в ладони, и за стеной кто-то снова выяснял отношения на голосах — с паузами, как в плохом спектакле. За окном двор скрипел качелями; у соседей на втором этаже плакал младенец — тоненько, с тем отчаянным надрывом, на который тела взрослых уже не способны. Анна прислушалась, положила ложечку рядом с чашкой и произнеса, словно спрашивала у самого воздуха: — Слышишь? Михаил кивнул...

Шло время своим ходом, день за днем. Жизнь в деревне Малые Ключи, как и всегда, оставалась все такой же размеренной, неторопливой. Работа с утра до ночи, короткие бабские посиделки на пригорке у барского дома, когда скотину выходили встречать, домашние дела. Только Нина жила теперь совсем другой жизнью, от письма до письма. Да разговоры с Настеной . О чем только не говорили подружки. Настя радовалась, что Нинка скоро замуж выйдет, а потом вдруг начинала горевать. - Вот, выйдешь замуж, уедешь в Москву...