Двадцать девять — это такой возраст, когда ты уже не ждешь волшебства, но еще веришь в нормальность. Кира верила. Сидела, значит, в их съемной (пока) квартирке, наряженная в свое любимое, ну, почти алое платье — подарок Степы с прошлого года. Ждала. Ждала не феерии, а простого, тихого счастья, ну, может, чтобы Степа хоть раз за вечер не смотрел на часы, проверяя, во сколько мама приедет. А мама-то, Лариса Ивановна, приехала точно в семь. Как поезд. И не одна, конечно, а с огромным тортом-убийцей, который, по ее мнению, Кира должна была съесть...