ВСКРИКНЕТ в ночи: «Горю!», проснется — и вновь тот полузабытый страх проникнет под кожу, выступит на теле бисеринками пота. И такая странность: сердцем этого страха не воспринимает, отбоялось, наверное, сердце, лет-то сколько прошло, а тело вот, как и тогда, жжет. Помнит, значит, не забыло тех страшных огненных укусов. Пуще всего боятся руки. «Уймитесь, окаянные», — скажет им. А дрожь унять не может. И синеют под рубцами связанные из кусков непослушные сухожилия. Жжет огонь, горит тело. А сердце стучит ровно, будто чужое...