– Ну, подъезд у вас, конечно, атмосферный. Как в фильмах про лихие девяностые. Запах такой… специфический. Кошками пахнет или это сырость из подвала тянет? Я пока на третий этаж поднялась, думала, задохнусь. Лифта-то нет, тяжело с непривычки. Милана брезгливо сморщила свой маленький аккуратный носик и, не дожидаясь приглашения, прошла в прихожую, даже не вытерев ноги о коврик. Аркадий, старый институтский приятель Олега, зашел следом, громко топая массивными ботинками, с которых на чистый ламинат тут же посыпалась грязная осенняя жижа...

Звук вилки, царапающей фарфор, в тишине нашей кухни звучал как скрежет гвоздя по стеклу. Я замерла, не донеся кусок курицы до рта. Этот звук всегда был прелюдией. Сигналом воздушной тревоги. — Суховато, — констатировала Тамара Павловна, не поднимая глаз от тарелки. Она произнесла это тихо, почти безэмоционально, как судья зачитывает приговор, не подлежащий обжалованию. — Леночка, я же тебе говорила: грудку надо сначала мариновать в кефире, а не просто обваливать в специях. Волокна разрушаются, мясо становится нежным...