Когда жертва становится образом жизни, а благодарность — валютой, наступает момент выбора: продолжать жить в чужих декорациях или найти свою собственную роль в этом спектакле. Стеклянная банка с вареньем упала на кафельный пол и разбилась с таким оглушительным звуком, будто лопнуло что-то важное внутри меня. Красные брызги малины разлетелись по белой плитке, и я стояла посреди кухни, глядя на этот хаос, не в силах пошевелиться. – Опять у тебя руки из одного места! – рявкнул Виктор из коридора. – Ты хоть понимаешь, сколько стоит сахар сейчас? Я молча присела, начала собирать осколки...

— Что значит «нет»? Ты вообще понимаешь, о чем я говорю? — глаза Виталика метали молнии, а руки судорожно сжимались в кулаки. — Понимаю, Виталь. Но эти деньги собраны на другую цель. Ты же это прекрасно знаешь, — Инесса стояла посреди кухни, всё ещё в деловом костюме после работы. — Да плевать я хотел на твои «другие цели»! Моя мать десять лет мечтает о даче. Ты получаешь в три раза больше меня! Неужели так сложно сделать одолжение? — голос Виталика становился всё громче. Инесса глубоко вдохнула...