— Не смей мне звонить! Понял? Никогда больше не звони! — Галина Петровна с силой швырнула трубку на рычаг старого телефона. Руки дрожали, сердце колотилось так, что она присела на табуретку возле кухонного стола. — Мам, что случилось? — выглянула из своей комнаты Оксана, дочь. — Кто звонил? — Никто, — хрипло ответила мать. — Никто не звонил. Оксана подошла ближе, увидела побледневшее лицо матери. — Мамочка, ты же вся трясешься! Что произошло? — Отец твой объявился, — прошептала Галина Петровна. — После стольких лет...

Мои руки по локоть были в глине. Серая, податливая, тёплая — она слушалась меня, как никогда не слушался муж. На гончарном круге рождалась новая ваза, высокая и изящная, совсем не похожая на те приземистые кастрюли, в которых я варила супы для семьи двадцать три года. — Красиво получается, — сказала я сама себе и улыбнулась. Это была первая улыбка за целый день. А может, и за неделю. После развода улыбки стали редкими гостями на моём лице, но зато искренними. Не вымученными, не дежурными — настоящими...