Мой отец умер сорокового сентября. Да, я знаю, в сентябре тридцать дней. Но в моей памяти, в памяти нашей семьи, тот год был настолько длинным и мучительным, что в нем появился этот лишний, несуществующий день. День, когда он наконец-то ушел. Официальная причина — обширный инфаркт. Неофициальная — его сожрала собственная ярость. Он умер так же, как и жил: один, в своей комнате, разбив кулаком стакан на прикроватной тумбочке. Его звали Николай. Но для меня он почти всегда был просто «он». Безымянная, давящая сила, которая определяла погоду в нашем доме...

Анатолий Ефимович не умел улыбаться. Весь образ жизни его тоже был каким-то нерасполагающим к улыбкам.  Жил он в старой хрущёвке в двушке с престарелой больной матерью, озабоченной бытом женой, псом по кличке Обормот и с таким же сыном. Сын в своём юном возрасте уже виртуозно владел нелитературной речью, но как и отец, не владел способностью шутить. Шутить было и не о чем. Жизнь членов семьи не располагала к шуткам, телепрограммы вызывали необъяснимое желание кастить всё и всех, особенно тех, кто...