Я положила последний помидор в миску и услышала, как Марья Ивановна снова заговорила — тем самым голосом, которым обычно объясняют что-то очевидное человеку недалёкому. — Серёж, тебе бы жену получше поискать надо было. Ты ведь у меня — золотой. Сергей сидел напротив, уткнувшись в газету. Пожал плечами. Даже не поднял глаз. Я стояла над столом, держа в руках скользкую от сока миску. Под навесом жужжал шершень, стол липнул от вчерашнего варенья. У ног возился Петя — строил из конструктора дорогу, сосредоточенно сопел...

— Если через месяц ты не уволишься с этой жалкой работы, я брошу тебя в том самом бассейне, где мы познакомились, — голос Леры по телефону звучал сладко и безразлично, будто она говорила о смене дизайна ногтей. — Папа сказал, что место в его фонде ждет. Или ты предпочитаешь и дальше пахнуть книгами, а не деньгами? Я молча смотрел на полку с раритетными изданиями в букинистической лавке, где работал реставратором. Запах старой бумаги и кожи всегда успокаивал. Теперь он казался запахом бедности и поражения...