— Мам, тут какой-то дядька стоит на лестнице. Говорит, что ему надо с тобой, — крикнула Катя из коридора. Ольга замерла над кастрюлей с борщом. Половник выскользнул из рук и со звоном упал на плиту. — Какой дядька? — Ну, высокий такой. В куртке. Стоит и молчит. Не открывать? Сердце бешено забилось. Ольга вытерла руки о фартук и пошла к двери. Неужели это он? Нет, не может быть. Столько лет прошло. Пятнадцать лет! Она распахнула дверь и увидела его. Постаревшего, с морщинами у глаз, с седыми висками...

Все двадцать лет я жила в режиме: «надо потерпеть», «должна простить», «обязана любить». А потом он сказал: «А ты сама хочешь этого?» И я замерла. Потому что не помнила, когда меня в последний раз спрашивали, чего я хочу. Будто я разучилась хотеть… Или разучили меня. Но стоило мне услышать этот вопрос — и что-то внутри проснулось. Что-то давно забытое, но живое. Что-то, что кричало: «Хочу! Хочу жить! Хочу чувствовать! Хочу быть счастливой!» — Анечка, — Вера улыбнулась, листая записи, — сегодня у нас особенная история...