— Опять мои серёжки куда-то пропали. Вчера точно оставляла их на туалетном столике, — Полина раздражённо выдвинула ящик комода, проверяя, не переложила ли украшения туда. — Третий раз за месяц вещи исчезают! Витя продолжал невозмутимо завтракать, лишь слегка приподняв брови: — Ты просто кладёшь их куда попало, а потом не помнишь. Работаешь много, устаёшь. — Я не рассеянная, Витя, — отрезала Полина, захлопнув ящик. — Серёжки, документы, крем для лица — всё постоянно оказывается не там, где я оставила...

— А ты уверена, что Миша — мой сын? Слова упали в тишину комнаты, как тяжёлые камни в стоячую воду. Катя, которая как раз собиралась положить уснувшего сына в кроватку, замерла на полпути. Она медленно обернулась. Вадим стоял в дверях, скрестив руки на груди. Его лицо, обычно открытое и немного уставшее после работы, сейчас было похоже на маску — непроницаемую, чужую. — Что ты сказал? — переспросила она шёпотом, боясь разбудить ребёнка. Ей показалось, что она ослышалась. Этого не могло быть. Просто не могло...