Я всегда считала, что у меня отличный нос. Не как у парфюмера, конечно, но достаточно чувствительный, чтобы уловить фальшивую ноту в симфонии домашнего уюта. Первым диссонансом стал запах. Он не ворвался, а просочился в нашу жизнь — сладковатый, приторный, с нотками дешевой ванили и чего-то душного, кажется, гардении. Он цеплялся за воротники рубашек моего мужа, Андрея, как репейник, и я обнаружила его около трех месяцев назад. В тот день я стояла в нашей просторной прачечной, залитой утренним солнцем, и рубашка в моих руках вдруг показалась мне не предметом одежды, а урной с чужим пеплом...