— Света, принимай дары природы! Прямо с грядки, от мамы с папой! Голос Павла, нарочито бодрый и звенящий, ворвался в тишину квартиры. Оцинкованное ведро с лязгом опустилось на ламинат в прихожей, оставив на чистом полу грязный, влажный круг. Сам Павел сиял так, будто не ведро картошки притащил, а как минимум мамонта с охоты. Он стянул лёгкую куртку, под которой оказалась белоснежная футболка, и смахнул с лица несуществующую пылинку. Отдохнувший, довольный, пахнущий городским парфюмом, а не землёй...

Анна проснулась от того, что запах жареного масла впился в нос так, будто на кухне снова дежурила Валентина Петровна. И точно: хлопки дверцы шкафчика, звон вилок, командирский кашель. — Дмитрий! — раздалось, будто кто-то перекликался с корабельной палубы. — Яичница готова, иди зови свою! "Своя" — это она, Анна. Жена. Сорок раз за четыре года брака Анна пыталась мягко намекнуть свекрови, что она не "своя", а вообще-то Анна Сергеевна, хозяйка квартиры, где они все дружно топчутся. Но Валентина Петровна словно подслеповата на уши...