— Зачем тебе это? — массивное, блестящее, словно натертое оливковым маслом, лицо Алисы негодующе склонилось надо мной. Её огромные глаза, казавшиеся светящимися на фоне темной, оттенка эбенового дерева, кожи, распахнулись совсем широко всей своей белизной. — Не занимайся этим, Виктор! Послушай меня, не занимайся! На курсе Алису Кадежо боялись. Нигерийка, истинная дочь Африки, она напоминала собой архаичную статую праматери или палеолитическую Венеру — очень высокая, массивная, при ходьбе передвигавшая...

Я всегда своим глазам доверяла, И реальность ни на что не меняла. Только вдруг как будто что-то случилось, Будто всё вокруг в стекло превратилось. Мир стеклянный – он намного сложнее, Никого, кто в нём живет, не жалеет. Он коварен тем, что просто невидим, До тех пор, как поползут трещин нити. Почему-то в детстве всё было проще, Умещался мир в берёзовой роще. Там в речушке я лягушек ловила, И с бидоном за сметаной ходила. А потом мы все становимся старше, И идём по жизни в радостном марше. И понять не можем, как ни печально, Что наш мир стеклянным был изначально...

И мы не можем найти этому нормальное объяснение, кроме того, что кристаллическая структура стекла может на каком-то уровне чувствовать, отражать эмоции человека. Или, может быть, оно защищает нас.