Я смотрела на этот сервиз — «Мадонна», ГДР, семьдесят лохматый год — и чувствовала, как внутри закипает глухая, тягучая злость. Чашка дрожала в моей руке, звякая о блюдце. В квартире пахло корвалолом, старой пылью и моим дорогим парфюмом, который бабушка, Галина Петровна, всегда называла «запахом буржуев». — Леночка, ты печенье-то бери, не стесняйся, — бабушка подвинула ко мне вазочку с сухими галетами. — Хотя ты такое не ешь, наверное. Тебе круассаны подавай. Она сидела напротив, прямая, как палка, в своей неизменной вязаной кофте...