— Андрюша, ты бы сказал своей Марине, что чайник этот электрический — одно баловство. Закипает быстро, а душа в чае нету. Вот эмалированный, со свистком — совсем другое дело. И для сердца полезней, — голос Галины Ивановны, елейный и поучающий, донёсся до Марины, едва она вставила ключ в замок. Марина замерла на пороге, чувствуя, как приятное предвкушение от сюрприза — она вернулась из командировки на день раньше — улетучивается, сменяясь холодной, знакомой до тошноты тяжестью в желудке. Она тихо прикрыла за собой дверь и шагнула в квартиру...

— Серёжа, я устала. Мы опять об этом? — Аня стояла у окна, теребя кисточку на поясе халата. За окном хмурилось небо, и капли дождя бились о стекло с глухим стуком — словно само небо выстукивало азбуку Морзе, пытаясь достучаться до него. — А ты как думала? Три дня! Три дня моя мать ночевала на вокзале, потому что ты не пустила её в квартиру. — Она приехала без предупреждения. Я была в командировке. — Могла бы и позвонить. — Тебе, — Аня вздохнула, — я звонила дважды. Ты не брал трубку. Сергей поморщился...