– Нет, – женщина тяжело вздохнула. – Двенадцать человек. Доживают свой век всеми забытые. А теперь ещё и брошенные на произвол судьбы. – Звучит довольно мрачно. – А откуда взяться радости, молодой человек? Живёшь себе, трудишься. Строишь светлое будущее. Горбатишься для страны, для детей… И всё надеешься, что ещё чуть-чуть и заживёшь. А потом вдруг остаёшься один, никому не нужный. А те, на кого надеялся, сами тебя из твоего же дома и вывозят, чтобы место не занимал и жить не мешал. Как старый шифоньер...

– Сможешь машину завести?! – крикнул я. Вишняков кивнул, кривясь от боли. – Хорошо, тогда давай! Я оставил Вовку у Боливара и рванул к входу, чувствуя, как по рёбрам стучит бесполезная «Перфекта», всё ещё лежащая во внутреннем кармане куртки. Не успел я пробежать и десяти метров, как одно из окон первого этажа с грохотом разлетелось, и из него вылетел стул. Изнутри здания грянул выстрел, и мгновением позже на подоконнике возник Мезенцев. Я раньше никогда не видел, чтобы человек с такой скоростью выскакивал из окна...