Вода в кухонной раковине шумела ровно настолько, чтобы заглушать мои мысли, но недостаточно громко, чтобы скрыть взрывы деликатного смеха из гостиной. Там, за плотно прикрытой дверью с матовым стеклом, читали Блока. — «И очи синие, бездонные...» — доносился бархатный баритон какого-то известного в узких кругах критика. Я вытерла мыльные руки о передник и посмотрела на гору грязных тарелок. Тонкий костяной фарфор, фамильная гордость Элеоноры Павловны. «Кузнецовский», — как она любила повторять, поднимая чашку к свету так, что на дне просвечивало клеймо...