— Он мне всё рассказал, — голос Софьи Андреевны звенел, как натянутая струна. — Все эти годы, Вера. Все эти чёртовы годы. Вера Николаевна замерла с недонесённой до губ чашкой чая. В полумраке кухни, освещённой лишь тусклой лампой над плитой, лицо гостьи казалось восковой маской. — О чём ты? — спросила Вера, стараясь, чтобы голос звучал ровно. — Не притворяйся, — Софья поставила свою чашку на стол с такой силой, что чай выплеснулся на скатерть. — Юрий признался мне вчера. Про Ольховку. Про то лето...

То роковое утро в особняке Ласточкиных было нарисовано акварелью ранней осени. Солнце, еще не набравшее полуденной дерзости, щекотало позолотой листву вековых дубов за высоким забором. Воздух, чистый и прохладный, пахнет увядающей листвой, дымком от камина в гостиной и... свежими круассанами. В столовой, окна которой выходили на ухоженный английский газон с беседкой-грильято (последний каприз Кати), царила субботняя неспешность. За длинным столом из карельской березы собралось все семейство. Во...