Пусть ты даже когда-то знал, что делать, но теперь-то не знаешь. Не знаешь, хочешь ты это делать или нет. Представь, что ты единственный оставшийся в живых человек. Представь теперь, что это был твой выбор. Кормак Маккарти. Дорога (Молодой мужской голос. Нетерпеливо) ГОЛОС. Так-так! Раз, два, три... На дворе трава, на траве дрова, в огороде бузина и всё такое. (Конец аудиозаписи) (Тот же голос. Возбужденно, восторженно) ГОЛОС. Вау! Работает! Прикинь, Слон? У нас есть гаджет! Хэллоу энд вэлкам! Я ж говорил, что шерстить надо все магазины без разбора! Без разницы, что там раньше было...

Ярость, затопившая полковника Романцова утром, когда он раскрыл предательство своего помощника, к обеду сменилась холодной, расчетливой злобой. Он больше не хотел рвать и метать, не желал видеть опротивевшее в одно мгновение лицо сержанта Свиридова. Теперь им двигало одно – жажда методичного, неотвратимого возмездия. Олег Иванович теперь хотел не просто наказать, а стереть саму память о наглом писаке, заставить его захлебнуться реальной фронтовой грязью и кровью, чтобы тот навсегда забыл вкус «шуток юмора»...