Снег в тот вечер не просто шел — он обрушивался на город тяжелой, мокрой стеной, заклеивая окна, глуша звуки и превращая дороги в ледяное месиво. Но холоднее всего было не на улице, а в нашей гостиной, где царил идеальный, стерильный порядок. Ни пылинки на лакированном комоде, ни складки на шторах. Этот порядок был религией моего мужа, Игоря, и моим персональным адом на протяжении последних семи лет. Я стояла в прихожей, прижимая к груди мокрый, дурно пахнущий комок шерсти. Мое пальто промокло, сапоги оставили грязный след на бежевой плитке, и я знала: сейчас будет буря...

— Я взялась? Вы сами ко мне пристали на дороге! Я бы сама как-нибудь добрела! — Если бы я знал, сколько от тебя неприятностей, ни за что бы не остановился! — повысил он голос, и в нём зазвучала искренняя досада человека, которого втянули в авантюру, а теперь заставляют разгребать последствия. — Неприятностей? — фыркнула Лена. — А то, что Вы дарите дочери то, что она ненавидит — это не неприятность? Вы знаете, что Вера кукол терпеть не может? Андрей резко повернул к ней голову. — Откуда ты знаешь? — Она сама мне сказала! — парировала Лена...