Кристина открыла дверь. На пороге стояли двое. От них веяло холодом и дорогим парфюмом. Старший — высокий, с перебитым носом и внимательными, немигающими глазами. Младший — шире в плечах, с планшетом в руках. — Добрый день, — голос Старшего был тихим, вежливым, отчего становилось еще страшнее. — Антонина Сергеевна Иванова? У нас плановая проверка объекта залога. Он не спрашивал разрешения войти. Он просто сделал шаг вперед, и Кристине пришлось отступить. — Антонина Сергеевна плохо себя чувствует, — твердо сказала Кристина, глядя ему прямо в глаза...

В квартире пахло валерьянкой и безысходностью. Этот запах Кристина узнала бы из тысячи. Так пахнет крах. Мать, Антонина Сергеевна, сидела на диване, обхватив голову руками. Она раскачивалась из стороны в сторону, как китайский болванчик, и тихо подвывала. Кристина стояла перед открытым сейфом. Тяжелая дверца была распахнута, а внутри — зияющая, звонкая пустота. Ни бархатных коробочек, ни фамильного колье с сапфирами, которое бабушка прятала в войну, ни перстней, ни даже золотых коронок деда, которые мать хранила «на черный день»...