«Пусть теперь ваш сын сам с собой живёт», — ледяным тоном сказала я и пошла за чемоданом. Свекровь смотрела на меня с торжествующей ухмылкой, предвкушая, как я приползу обратно через неделю. Она смеялась мне в лицо, пока я швыряла вещи в чемодан. Она не знала, что за этим спектаклем наблюдает ещё одна пара глаз. Глаза человека, который молчал тридцать лет. И который вот-вот произнесёт слова, от которых она застынет от ужаса... — Марина, ты опять не досолила! — Голос Тамары Игоревны, резкий и неприятный, как скрежет ножа по стеклу, ворвался в тишину кухни...

— Алла, нам нужно серьезно поговорить, — Леша положил вилку и выпрямился на стуле, придав своему лицу решительное выражение. Алла подняла глаза от тарелки с ужином. Что-то в тоне мужа заставило ее насторожиться. — О чем? — спросила она, продолжая есть. — Я долго думал... — Леша прочистил горло. — Мы продадим эту квартиру и переедем к моим родителям. Вилка выпала из руки Аллы и звонко ударилась о тарелку. Она уставилась на мужа, не веря своим ушам. — Прости, что? Продадим МОЮ квартиру? — Нашу квартиру, — поправил Леша...