— Значит, ты решила против семьи встать? — голос свекрови раздался с порога, как будто она не в квартиру зашла, а на поле битвы. Марина даже не успела снять сковороду с плиты, запах поджаривающегося лука моментально стал резким, горьким. Она повернулась — и увидела тёщу, стоящую в дверях кухни с видом прокурора. За ней маячила тётка Лида, с платком на голове, вечно с красными руками от своей деревенской стирки. — Я ничего не решала, — сказала Марина спокойно, но руки дрожали. — Я просто сказала, что у нас нет денег...

— …Ветер холодный. Сашка! Я говорю, ветер там холодный, ты б надел куртку! — услышал я за спиной, рассеянно обернулся. — Не, я так. Нормально… На мне рубашка, бирюзовая, как требует директор. Он придумал, что все должны ходить в таких рубашках. Меня уже тошнит от этого цвета. Поверх рубашки – пиджак. Шерстяной, дорогой. Директор любит, чтобы мы все одевались дорого. При поступлении на работу даже выдается список брендов, которые ты имеешь право носить. Не нравится? Никто не держит. Мне это не нравится...