К Субачам пришли с обыском. Люди в форме проверили кладовку и все сараи; один из них монотонным голосом перечислял, другой записывал, Клавдия ходила следом и охала, вытирая платком глаза. Аля с сыном в это время сидела в доме. Когда, наконец, всё было проверено и подсчитано, люди в форме уехали и Клавдия вернулась в дом, сразу легла на кровать, положив полотенце на лоб. - Мам, чё совсем тебе худо? - Столько добра, столько копили, а теперь конфискацией грозят. - Как это? Заберут что ли всё? - Может не всё… вот подсчитают, сколь убытков понёс совхоз из-за потери кормов, столько и заберут...

Алина шла по узкой парковой дорожке, не видя ничего вокруг. К сапогам прилипал мокрый снег, лицо щипало от холода и слёз, и казалось, будто весь мир вокруг стал таким же серым, промозглым и пустым, как всё внутри неё. Третье собеседование за неделю — и снова ничего. «Мы вам перезвоним», с дежурной улыбкой сказала девушка из отдела кадров, но Алина знала: не позвонят. Никто никогда не звонит после этих слов. В сумке лежал потрёпанный блокнот с адресами компаний, куда она ещё собиралась податься, но сил уже не осталось ни моральных, ни физических...