Смерть - это дружище. Избавляющий, освобождающий и беспристрастный. Страшно не сама смерть. А страшно не-жить, когда вроде бы жизнь она вот она. Тело двигается, голова что-то думает, душа даже возможно что-то чувствует. Но контакта с реальностью нет. Как будто жизнь становится недоступна. На неё нет сил. А, она тем не менее, вот она. Солнце восходит и заходит. Часы тикают, секунда за секундой отмеряя невыносимое существование. Невыносимое. Жизнь сама по себе - это изобилие ресурса. Всё живое каким-то образом колосится и преумножается, плодоносит и продолжается. А тот, кого задел плащ старухи с косой, замер и не шевелится. Как будто его парализовало леденящее дыхание. Да и дыхание ли это. Дыхание - вдох и выдох, наполнение и опустошение, цикл за циклом - это прерогатива жизни. То, что забирает Смерть, выходит из колеса повторяющихся наших тут маленьких циклов, переходя на следующий уровень, в другую мерность. А мы остаёмся. И это у нас проблемы. Если мы потеряли кого-то, на кого опирались, кто был важной частью нашей жизни. Это мы тут остаёмся без света, которым светил нам наш близкий, без ресурса, который он обеспечивал, без опоры, которой он был. Мы остаёмся. Вот почему сепарация так важна - научить любимого другого жить самого. Чтобы он имел множество опор, и если одна исчезнет, чтобы было не так невыносимо страшно. Потому что жизнь продолжается. Она всегда продолжается. Вдох и выдох. Тёплое прикосновение. Ласковый взгляд. Я есть. Я здесь. Я в центре своего мира. Просто есть. И этого достаточно. Достаточно для жизни. Достаточно для любви. Вдох. Выдох. Для смерти нет времени, что ей наше время. Она глядит на наше время с интересом наблюдая, как мы протираем ползунки, взрослеем и старимся, ошибаемся и любим, очаровываемся и разочаровываемся. И для Жизни времени нет. Она творится каждое мгновение Здесь и Сейчас и вся складывается из этих мгновений, приветствующих друг друга. Счастливые часов не наблюдают. Счастье — это "я-часть-целого". Часть жизни, растворяюсь в ней, действую в ней, как часть отлаженного механизма. Смерть видится нам как предельная степень изоляции. Перед смертью человек погружается в себя, взгляд его обращается вовнутрь...а потом он делает свой последний выдох. И его уже нет в этом теле. Для нас это предельная изоляция, которая делает этого человека далее категорически недоступным. Всё, его больше нет в этом мире, и у мира его тоже больше нету. Совсем нету. У нас его больше нет. А для человека это освобождение, выход из игры. В этом теле он всё. И отныне свободен. И это неподвластно нам, остающимся. Мы можем только принять это как факт. У нас нет выбора. Мгновение за мгновением, жизнь продолжается. Горе делает свою работу, научая нас отделять действительно важное от пустячного, просеивая нашу систему ценностей через сито целесообразности. Работа горя невероятно важна. Она, как это ни парадоксально, даёт силы жить дальше. А может быть, высвобождает их, отвоёвывая и расколдовывая после леденящего дыхания смерти, коснувшейся своим крылом. Слишком больно напомнившей о том, что всё временно.