Сашка позвонил мне после обеда. Я ждал его звонка, прислушивался, не раздастся ли трель из коридора, то и дело выглядывал, натыкаясь на снующую туда–сюда соседку, бабу Машу. Потом, совсем измаявшись, взял отцовский паяльник и сел чинить радиоприемник. Мария Петровна опять уронила его со стола, каялась, молила о пощаде, и я, как настоящий мужчина, кивнул, мол, починю, хозяин же! В нашей коммуналке жили мы, баба Маша, старик–сапожник и бывшая спортсменка–пловчиха, тетя Римма. Кому как ни мне следить...

Меня всегда тянуло в деревню, в старый бабушкин дом. В городе, среди бетонных колодцев и вечной спешки, я чувствовал себя песчинкой, которую носит ветер. А там, в Замостье, время текло иначе — густо, как весенний мед, пахло яблоками и дымом из печной трубы. Бабушки не стало пять лет назад, и все эти годы дом стоял пустой, ожидая, когда я наберусь смелости вернуться в тишину, оставленную ею. Наконец, я решился. Взял отпуск на все лето, собрал нехитрый скарб, сел в машину и поехал навстречу своему детству...