— Я беременна, — сказала я, и улыбка сама собой расплылась по лицу. Кирилл, стоявший у окна, замер. Он даже не обернулся, но я увидела в стекле, как его плечи напряглись. Я ждала объятий, радостных криков, чего угодно, но не этой странной, застывшей позы. — Я тоже, — раздался тихий голос Лены. Моя сестра вышла из нашей спальни. На ней была футболка Кирилла, та самая, моя любимая, в которой он спал. Она поправила волосы, и этот жест был таким обыденным, таким домашним, что у меня на секунду помутилось в голове...

Беременную Авдотью отправляли в Новодевичий монастырь. В сани она садилась с трудом и старалась ни на кого не смотреть. Вся улица сбежалась, чтобы проводить ее. «Бедная, - бормотали бабы, утирая слезы расписными платками, - ведь ни в чем не повинна!». А на углу дома дьякона замерла худая женская фигура. Простоволосая, одетая не по погоде, она внимательно следила за Авдотьей. И было что-то безумное в ее горящем, полном ненависти взгляде. Полтора года пономарь Афанасий Иванов добивался, чтобы ему позволили жениться на Авдотье...