Дождь стучал по подоконнику старой «двушки» на окраине. В квартире пахло вареной картошкой и детским питанием. Алёна, закутанная в потертый плед, сидела на кухне и смотрела в одну точку. Ей было двадцать пять, но чувствовала она себя на все сто. В соседней комнате спала её годовалая дочь, Лиза. Девочка родилась с синдромом Дауна. Алёна до сих пор помнила лицо врача в роддоме, усталое, безразличное. — Ну, вас поздравить можно условно. У ребенка синдром Дауна. Вы молодая, подумайте о своём будущем...

"Я не хочу быть твоей дочерью!" Слова Лизы ударили меня, как ледяная волна. Она стояла в дверном проёме своей комнаты — худенькая, с растрёпанными каштановыми волосами, собранными в небрежный хвост, в мятой футболке с каким-то корейским персонажем. Её карие глаза — мои глаза — смотрели с такой яростью, что я невольно отступила. — Что ты сказала? — прошептала я, чувствуя, как холодеет внутри. — Ты отлично слышала! — Лиза сжала кулаки. — Я подам документы на смену фамилии, как только мне исполнится четырнадцать...