Бабка Витьку не любила... Вот не любила и всё ты тут, иродом называла, пустомелей, тетёхой. Витька в ответ дерзил бабке, делал всякие пакости ей. Она квашню поставит, он туда укропа сыпанёт, семян. Подойдёт тесто, из кадки лезет, бабка хлеба вымесит, а они с семенами укропа или аниса, то вообще жуть. Хлеб постряпает, пышный, а там эти семена. -Жри... -Не буду. Сама жри такой хлеб. -Ах ты, негодная твоя голова, да в войну ты не жил, в голод. -Ой, а ты жила, прям. -Я жила, жила...колоски по полю ходила, собирала, картошку прошлогоднюю в земле ковыряли и счастье великое было, если находили...

- Дави ее! Что ты возишься?! Заорет же! - Она кусается! - Да я ей сейчас! Алена вцепилась зубами в чью-то руку, брыкнулась раз-другой, и поняла, что вот-вот просто потеряет сознание. Сердце бухало так, что она почти не слышала, о чем переговариваются те, кто затащил ее в узкий простенок между гаражами неподалеку от дома. - Эй, герои! Втроем на девчонку? Хороши, что и говорить. Не дает никто, да? А ну, потерялись отсюда! – голос, прозвучавший так лениво и протяжно, был новым, и Алена чуть было не заорала, но ей тут же заткнули рот...