— Отдай нам свою путевку, родне нужнее! — визжала свекровь Марина гладила сарафан, утюг шипел, плюясь паром, но она не замечала, как обожгла палец. В голове крутилась одна мысль: «Через двенадцать часов я буду пить что-нибудь холодненькое, глядя на Средиземное море. И никаких отчетов, никаких водителей с их путевыми листами, никаких балансов». Она ждала этого отпуска год, откладывала с каждой зарплаты, отказывала себе в новом пальто, мужу в спиннинге. Они купили пять звёзд в Кемере, ультра все включено...

Сергей молча ковырялся в миске с остывающим борщом, стараясь утопить взгляд в густой алой глубине, где тонула ложка сметаны. Воздух на кухне, обычно пахнущий свежим хлебом, был сегодня густым и тяжёлым. — Сереженька, ну скажи хоть что-нибудь. Хоть слово. Я же не враг тебе, — голос Анны Ивановны дрогнул, и она присела напротив, положив на стол руки, испещренные тонкой сетью прожилок, похожих на старые карты забытых дорог. — Лизка — золото, а не девушка. Учительница, душа светлая, руки золотые. И ко мне, старухе, как родная...