Квартира сорок на третьем этаже была как черная метка всего подъезда. Это дыра, из которой сочились пьяные крики, мат, звон битого стекла и тяжёлый, кислый запах немых тел и чего-то ещё — едкого, химического. Гореловы! Про Витьку-алкаша, бывшего зека, все соседи знали. И боялись. Двенадцатилетняя Лена каждый вечер становилась невольной свидетельницей взрослых разговоров. — Опять до трёх ночи шум! — мама, Светлана Петровна, с раздражением ставила на стол тарелку с супом. — Ребёнок плачет, а они орут и дерутся...

Давайте договоримся на берегу. Право называть огонь горячим имеет только тот, кто обжигался. Право судить о женской меркантильности — лишь у того, кто хотя бы раз имел капитал, чтобы эту меркантильность провоцировать. Всё остальное — не критика эпохи, а жалкий ритуал самооправдания. Звук лопающихся амбиций того, кто не смог предложить даже базовой безопасности, не то что изобилия. Пока вы не прошли эту проверку, ваши обвинения — не диагноз. Это симптом. Симптом лени, страха и нежелания признать простой закон: в природе самка выбирает того, кто обеспечивает гнездо...