Елена поднималась по лестнице с двумя пакетами — в одном продукты, в другом пироги с капустой, бабушкины любимые. Суббота, десять утра, как заведено последние два года. Достала ключ, открыла дверь и замерла на пороге. В прихожей стояли незнакомые коробки. На стене висела новая ключница — блестящая, с надписью "Home". Пахло чужими духами. — Баб? — позвала Елена. Из комнаты вышла бабушка Вера. Посмотрела на внучку пустыми глазами. — Здравствуйте, девочка. Вы к кому? Сердце ухнуло вниз. Опять. Последний месяц бабушка узнавала Елену через раз, но сегодня взгляд был совсем потерянный...

Вечер опустился на клинику имени Земского вязким, промозглым сумраком, словно тяжёлая пелена, медленно стелющейся по коридорам и палатам. Свет фонарей отражался в полированном линолеуме, превращая пол в тусклое зеркало, где тянулись длинные тени. Всё вокруг было приглушено – шорох шагов, еле слышное гудение и щёлканье аппаратов, – как будто мир замедлил ход, готовясь к ночной паузе. Сухой неподвижно лежал на своей койке, вслушиваясь в ритм пиликающих и гудящих приборов, которые поддерживали крошечный огонёк жизни в теле его соседа по палате Никиты Гранина...