Не то что её раздражала эта девочка, нет, но она...отталкивала будто. Грязная какая-то, как попало заплетённые косицы, неглаженая форма вкривь и вкось пришитый воротничок и манжеты. Девочка была неопрятная, с забитым видом. Раиса Дмитриевна поморщилась, зачем она вспомнила про эту неряшливую девочку? Она отложила в сторону так любимый ей эклер, где Гошка? Обещал же пораньше прийти, сегодня день памяти Александра Петровича... Ей показалось, что в дверь постучали. -Кто там? Гоша, ты? Ключи что ли забыл? -Раиса Дмитриевна, вы оставили ключи на стуле...

Максим хлопнул дверью и ушёл. На улице было холодно. Октябрь, ветер, первые жёлтые листья летели под ноги, шуршали. Максим брёл без цели, руки в карманах, капюшон натянут низко. В голове — каша из обрывков фраз, взглядов, недосказанностей. «Если соврёте сейчас — больше никогда вам не поверю», — эхом отдавались его собственные слова. А что они ответили? Ничего. Молчали. Переглядывались. Мама плакала. Телефон вибрировал без остановки. Сообщения сыпались одно за другим. «Макс, вернись домой. Нам нужно поговорить»...