Тот вечер я до сих пор помню в мельчайших деталях, до последнего отблеска на полированном дереве комода. Он был одним из тех редких, почти идеальных вечеров, когда время замедляет свой бег, а мир сужается до размеров уютной гостиной, залитой мягким светом торшера. За окном завывал промозглый ноябрьский ветер, стучал по подоконнику настойчивыми каплями дождя, но нам с Олегом было тепло и спокойно. Мы сидели на диване, укрывшись одним большим пушистым пледом, и пили горячий чай с чабрецом. Воздух в квартире пах корицей и запеченными яблоками – я приготовила наш любимый десерт...

- Ку-ку, кума... -Крещу дитя. -Какое? -Слепое. -Чьё? -Моё... Голоса в трубе не собирались останавливаться, и Ксю демонстративно заткнула уши, не желая вслушиваться в назойливое унылое бормотание. - Складно выводят. – деду как будто нравилось пение потерчат. - Я еще мальчонкой их слушал. Залезу, бывало, на печь, а в трубе знай поёт, знай плачется. И в подполе поскрипывает, вторит – скрыу-скрыу-скрыу... - А в подполе кто пел? Тоже младенцы? – Тася тоже охотно зажала бы уши, чтобы хоть как-то отгородиться от творящихся здесь странностей, но было неловко перед дедом...