Скрипнула внизу старая, выкрашенная в извечный темно–коричневый цвет дверь, лязгнула пружиной, шарахнула кое–как прикрученной деревянной ручкой о стену, оставив на ней, и без того осыпающейся, очередную вмятину, замерла на миг, пропуская в полутемный, пахнущий плесенью и кошками подъезд кого–то ревущего и причитающего, а потом с тяжелым вздохом закрылась, перерубив рвущийся в натопленное помещение поток мелких снежинок. Сашка, красная от мороза, втащилась в своей нелепой, доставшейся от кого–то...

- Нам надо поговорить, - отмер первым Тимофей - Надо, - согласилась Маша. Тимофей развернул каталку и повёз Машу в палату. Пожалуй, сейчас это было единственное место, где им никто не помешает. Последнюю капельницу Маше поставили до обеда, таблетки медсёстры выдавали с утра на весь день, так что медперсонал не должен был появиться. А больше войти к Маше было некому. Тем не менее Тимофей плотно закрыл дверь, чтобы им не помешали. - Ты бы ещё табличку повесил: «Не беспокоить», - усмехнулась Маша...