— Лия, открывай! Я знаю, что вы дома! Голос Марины Романовны прозвучал так громко, что соседи наверняка услышали. Лия замерла на кухне с полотенцем в руках. Было воскресенье, десять утра, и она только успела переодеться после душа. — Паш, это твоя мама, — она посмотрела на мужа, который сидел за столом в домашних штанах и растрепанной футболке. — Слышу, — Паша поморщился и нехотя поднялся. — Что-то случилось, наверное. Лия молча прошла следом. Через минуту в квартире уже стояла свекровь в бежевом плаще и с огромной сумкой на плече...

Мария терпеть не могла свою свекровь. Не то чтобы открыто — нет, Тамара Яковлевна не из тех, кто вступает в честные схватки. Она воевала тонко, прицельно, с улыбкой — так, что никто бы и не догадался. Для других — «умная, строгая женщина». Для Марии — женщина, которая могла превратить её жизнь в длинный, вязкий экзамен. Невестка у неё была «слишком тихая», «слишком мягкая», «слишком доверчивая», «слишком…». Сын, Лёша, слушал мать по привычке — в детстве она приучила его к тому, что её слова важнее любых...