Я стояла на пороге квартиры, в которой прошло всё мое детство, и не могла поверить, что ключ в моих руках — последний. Муж твердил, что продажа наследства — единственный способ спасти его жизнь. Я поверила, отдала всё до копейки, а через неделю правда настигла меня в самом неожиданном месте, заставив посмотреть на свою жизнь совершенно другими глазами. Я смотрела на мужа, и сердце сжималось от жалости. Глеб сидел на диване, обхватив голову руками, и его плечи мелко дрожали. Таким потерянным я его ещё никогда не видела...

Степан последние три года жил так, будто его самого уже не было. После того как Нинка умерла — а умерла она тихо, во сне, даже не разбудив его, — он словно застрял где-то между явью и сном. Вставал, топил печь, варил кашу... А зачем? Непонятно. Деревня их тоже умирала потихоньку. После пожара в прошлом году, когда полдеревни выгорело, народ разъехался кто куда. Остались только самые упрямые. Или те, кому некуда было ехать. — Эй, хромуля! Опять ты. Степан стоял у калитки и смотрел на собаку. Та появилась недели две назад...