— Клавдия Семёновна, вы, кажется, перепутали. Это моя собственность, вашему сыну она не принадлежит, — голос Елены звенел от ледяного спокойствия, хотя внутри всё клокотало, как в перегретом котле. — Что значит «твоя»? — свекровь замерла с рулоном обоев в руках, словно её ударили пыльным мешком. — Вы в законном браке! Всё общее! И вообще, Игорюша тут спину гнул, грядки копал! А ты, деловая колбаса, только на машине приезжала командовать. В комнате пахло затхлостью, дешёвым растворимым кофе и чужими духами — приторно-сладкими, от которых першило в горле...

Осенний дождь застучал по подоконнику старой «девятиэтажки» как раз в тот момент, когда Ольга старательно вытирала последнюю тарелку. За спиной у нее возилась на кухне мать, Анна Васильевна, перебирая пакеты с только что купленными продуктами. — Оленька, ты хоть творожок возьми, я тебе отдельно положила, — проговорила мать, и в ее голосе слышалась та самая, знакомая с детства, тревожная забота. — И котлетку эту, домашнюю. Вы там с Машкой вечно на макаронах живете. Ольга обернулась и улыбнулась...