На вечОрки Ваньша собирается долго. Стоит перед осколком мутного зеркальца, причёсывает льняные, непослушные кудри, думает, чем бы ему веснушки эти ненавистные замазать. Не доволен своей внешностью Ваньша, ну что такое? То ли дело, брат Гриша, да, росточку не большого, Ваньша уже догнал его, но ладный весь, жилистый глаза чёрные, что два уголька, насквозь прожигают, губы тонкие, скулы обтянуты кожей светло-коричневой, с чуть пробивающемся усиками , чёрными над верхней губой. Волосы жёсткие, курчавые, шея жилистая, весь сильный, сухой какой-то...

«— Ты ня серчай на мене и ня езди больша к мене. Ня к чему енто, токма время зря тратить да душу мотать себе и мене. Как сдохну — приедь, схорони по-человечески.  — Бать… — начала было Палаша.  Но кузнец поднялся и еще раз повторил:  — Ня к к чему енто, казал. Някто мене ня нужон! И я никому. Умирають усе вкруг мене. Устал я от ентого. Встал и пошел — огромный мужик! Гора! А Пелагея явно увидела маленького, беспомощного, слабого мальчишку, который с самого раннего детства знал, что такое боль, и за которым смерть всю жизнь ходила по пятам...